«Скорее бы это кончилось»: Как Paramount воскресила «Кладбище домашних животных» Кинга

04 апреля 2019, 13:42

Версия для печати

Tweet

В прокате — заведомо провальная попытка осовременить классическую страшную историю Стивена Кинга. И лишнее доказательство: золотой век ужастиков остался в славных восьмидесятых, возврата к нему нет.

Чего-чего, а объяснять, зачем сейчас возвращаться к старому сюжету Кинга, нет нужды. И так понятно: мода. Кинематограф раз за разом, в сериалах и полном метре, переносится в славные времена, когда просмотр фильма был фантастическим переживанием. Когда после ночного показа «Крика» или «Кошмара на улице вязов» было страшно ходить в туалет. Когда сюжеты «Куклы Чаки», «Оно» и «Кладбища...» пересказывали в школах на переменах и по ночам в летних лагерях. Кто-то — как создатели сериала «Очень странные дела» — возвращается к стилю: реконструируют неоновые цвета, истошное освещение, синтезаторные завывания за кадром. Кто-то идет по другому пути: берет старый сюжет, так пугавший в детстве, и пытается перенести его на экран с помощью современных технологий, цифровой картинки, отточенной графики. Чтобы кукла Чаки была более антропоморфной и «настоящей», живые трупы истекали кровью, а не кетчупом, мозги были не из овсянки с клюквенным соком, а старательно нарисованные мастерами компьютерной графики. Студия Paramount, решившая осовременить «Кладбище», пошла по второму пути. Едва ли не единственный, кто тут напоминает о былом величии — композитор Кристофер Янг. Он когда-то писал саундтрек к «Кошмару на улице вязов» и «Восставшему из ада». Но музыка — это всё-таки очень мало, чтобы создать полноценную, читаемую отсылку. Особенно к золотому веку хорроров.

Новое «Кладбище...» вполне могло быть полноценной и эффектной стилизацией. Еще четыре года назад всерьез говорилось о том, что за проект возьмется Гильермо дель Торо, великий визионер, лауреат «Оскара», создатель «Формы воды». Он мог бы придумать на основе старой экранизации что-то свое, оригинальное. Не вышло: фильм отдали дуэту робких технарей, Кевину Уолшу и Деннису Уидмайеру. Те если что в ленту и привнесли, то разве лишь дешевое эстетство: сцену похорон домашнего питомца, в которой детишки маршируют по лесу в заботливо склеенных из папье-маше масках котиков и собачек.

Выехать решили на сценарии. Мэтт Гринберг уже адаптировал для экрана Кинга — «1408», да и эпоху классических ужастиков застал, сочинил один из «Хэллоуинов». Сюжет «Кладбища» он весьма радикально переписал. Но так, что поклоннику романа Кинга и старой экранизации 1989 года новую версию будет смотреть небезынтересно. Они ждут гибели одного героя — а умирает совсем другой. Знают, каким должен быть финал — а он совершенно иной. Ничего, что сделано это топорно и достаточно грубо, но, увы, на уровне сюжета тут ничего больше нет. Не говоря уже о том, что само обращение к «Кладбищу» заведомо проигрышное: экранизация 1989 года едва ли не единственная, от начала до конца созданная Кингом. Он и сценарий написал, и продюсером выступил, и даже сам на экране появился — в маленькой роли священника.

Что-то любопытное и новое обещал исполнитель главной роли, Джейсон Кларк. Звезда «Цели номер один», брутальный герой для нее годился как никто. Внутри образа доктора Крида для хорошего актера — огромный потенциал. Научный скепсис, который терпит крах при столкновении со сверхъестественным. Личная трагедия. Наконец, семейные переживания. Все это Кларк мог развить — и честно попытался сыграть ключевые сцены на миллион процентов. Не его вина, что на результат это не повлияло; ужастик — не актерский жанр, пугает сюжет и визуальное решение, а не глубины, открывающиеся в мимике, жестах и голосе героя.

Старые экранизации Кинга — наивные, порой просто смехотворные — пугают до сих пор. Попытки создать современное «очень страшное кино» раз за разом проваливаются — потому что на смену тем приемам и техникам, на которых держались фильмы восьмидесятых-девяностых, ничего не пришло. Новый Кинг не явился, да и Уэсов Крейвенов что-то не видать. Сам сюжет «Кладбища» критику новой экранизации дарит аналогию: разница между старой и новой версиями примерно как между живым героем и его воскресшей версией, искусственным кадавром. Одна вызывает эмоции, пугает, заставляет визжать, даже смеяться. Другая просто появляется, и единственная эмоция, которую она вызывает — скорее бы это кончилось.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»